Юмор

[Ladro 0]

[5566 1]

Нет. Это фотошоп.

Мой опыт подсказывает, что может быть и август в районе о. Байкал.

А, вот рекомендую. Летом, на дальняк, брать в дорогу "жидкость для мытья окон". Без неё жирные останки летающей живности смываются ОЧЕНЬ ПЛОХО.

Изменено 26 мая, 2013 пользователем 5566

[Ladro 0]

 

Возможно боян. но все же

[crybcry 0]

Сорри, тупо репостну из своего старого бложика: http://sergemaximov.info/2009/05/02/%D1%88%D1%83%D1%82%D0%BA%D0%B8-%D0%BC%D0%BE%D1%81%D0%BA%D0%B2%D0%B8%D1%87%D0%B5%D0%B9-%D1%85%D0%BE%D1%80%D0%BE%D1%88%D0%B8%D0%B5-%D0%B8-%D1%80%D0%B0%D0%B7%D0%BD%D1%8B%D0%B5/ (а там с картинками).

 

Так получается, что разные шутки, добрые и хорошие, чаще всего связаны с гулянием и выпиванием.
 
Например, одна веселая компания собралась отмечать католическое Рождество и никак не могла остановиться. Уже середина января, а они все гуляют.
 
И как-то раз утром пошли за пивом. Только одну девушку, Аню, оставили сторожить квартиру, потому что замок в двери давно уже был кем-то выломан.
 
«Вдруг, — рассказывает Аня, — один из приятелей, по прозванию Ворона, возвращается и говорит:
 
— Нас там всех милиция задержала, паспорта проверяли. А меня чего-то сразу отпустили. Только в паспорт заглянули, посмеялись и отпустили. Не понимаю, фамилия, что ли, у меня такая смешная?
 
А фамилия у него совершенно нормальная, обыкновенная фамилия. Я тогда взяла его паспорт, открываю, а там вместо фотографии наклеена задница с огромными двумя ушами. Картинка из журнала „Штерн", мы его еще накануне рассматривали. Это, значит, когда Ворона спал, кто-то вырезал картинку и приклеил. В паспорт к нему. И, главное, печать стоит — „Для больничных листов".
 
— Вот скоты! — говорит Ворона. — Товарищи, называется! Шутку пошутили! А мне теперь паспорт менять.
 
Причем можно было догадаться, кто все это сделал. Хозяин квартиры отличался такими шутками. Ужасный был весельчак. По прозвищу Ключ.
 
А Ключу как раз на следующий день надо было идти устраиваться на работу. И не куда-нибудь, а в школу. И не кем-нибудь, а завучем. Он педагогический закончил. Причем ситуация была такая: телефонная договоренность об этой работе у него имелась, но само­го его в школе еще не видели. А увидеть стои­ло: у него волосы были ниже плеч.
 
Ну вот, рано утром все спят еще, кто где, а Ключ собирается в школу. У него лежали все документы подготовленные — идти устраиваться. А тут видит: нет комсомольского билета. Он занервничал. Начал рыться во всех ящиках. Нас всех перебудил. А Ворона (тот, который был задница с ушами) сонно так говорит:
 
— Слушай, а ты в холодильнике не смотрел?
 
— В холодильнике? С ума сошел, что ли? Комсомольский билет?
 
Потом чувствует: что-то здесь не то. Открывает холодильник, а там в жестяной миске такая инсталляция. Как в «Отеле „У погибшего альпиниста"». Как бы пробитый пулей комсомольский билет (ножницами дырки прорезаны), как бы залитый кровью (вином или еще чем-то), и все это заморожено в миске со льдом. Педагогическая карьера не состоялась».
 
 
 
Есть такое развлечение — нехитрое и оттого весьма популярное: заполнять зачетки. Друг другу. Берется зачетка.
 
«Что тут у нас на зимнюю сессию? История? Пишем, история — „хорошо". Психология — „неудовлетворительно". Нет, нехорошо получилось. А мы это летом исправим. Пиши, где летняя сессия: психология — „удовлетворительно", эстетика — „отлично". Переведен на следующий курс. Дальше заполняем...»
 
И так сразу за пять курсов.
 
 
 
Или вот. Сидят приятели, выпивают. И, как это бывает, хвастаются.
 
Кто чем. А один говорит, что заделался журналистом, взял интервью у Роберта Рождественского (дело, естественно, происходит в семидесятые годы), и тот ему подписал на память книжку.
 
— Да вот, кстати, она у меня с собой, в портфеле. Совершенно случайно оказалась. Все рассматривают книжку, уважительно так рассматривают. Только Дима, хозяин дома, вдруг как-то загрустил.
 
— А у меня вот ни одной подписанной книжки нет. Ты б не мог мне как-нибудь подписанную книжку организовать? У какого-нибудь писателя?
 
Тот говорит:
 
— Да не проблема. Я тебе это элементарно организую. Просто элементарно. Прямо сейчас. Вот у меня на книжке что написано? «Андрею от Роберта», да? Беру ручку, синюю, смотри: «Андрею и Диме от Роберта». На, владей.
 
Ну он очень обрадовался. Еще выпил и уснул в кресле. А приятели продолжают выпивать. И вот они сидят и думают: что ж у парня все­го-то подписанных книжек — одна на двоих? Давай сделаем человеку приятное.
 
Берут с полки книгу, видят: Омар Хайям. Пишут: «Димычу от Омарыча. Тысяча сто двадцать девятый год». Синей ручкой. Или: «Димульке от дяди Корнея», «От Вила Димону, моему белокурому другу», «Милому Дмитрию от Оскара». В общем, все книги папиной библиотеки стали с автографами.
 
Он ничего не заметил. А отец приходит домой как-то раз, достает томик, а там написано: «Димке от Мишки. Держись, казак, крепче на коне! М. Шолохов, 1962». Отец прикидывает: ему ж тогда пять лет было... Откуда? Что? Чего? Стал другие книжки смотреть.
 
В результате Димин отец несколько лет потом был при деле. Он эти книги сдавал в букинистические магазины (в «Книжной лавке» на Кузнецком ему даже цены ставили выше, чем обычно, потому что книги с автографами больше ценились) и покупал взамен чистые, неподписанные.
 
 
 
А вот что рассказал мне известный московский человек Степаша.
 
«Было такое место в Москве, называлось Пиявка. Это была одна из первых в Москве дискотек — на улице Герцена, в Доме медика. И вот я в Пиявке познакомился с девушкой. И она говорит между прочим: а папа у меня посол в Англии. И пригласила в гости. Как раз под Новый год.
 
Я взял Васю с собой. И мы пошли. К дочке английского посла. Денег у нас оказалось два пятьдесят. И мы как раз купили бутылку портвейна „Кавказ".
 
А я носил тогда сумку через плечо, а на этой сумке была пластиковая наклейка. Круглая такая, на белом фоне нарисован футбольный мяч и написано: „Вестфалия-1898". Наверное, это была наклейка какого-то футбольного клуба, который образовался в 1898 году.
 
Ну идем мы к послу домой, а с „Кавказом" как-то неудобно. Взяли и в луже смыли эти­кетку. И наклеили эту заграничную хреновину с моей сумки.
 
И вот входим. В квартире у них полумрак. Пианино играет где-то в глубине. Мы говорим: а у нас есть бутылочка старого рейн-вестфальского вина. Тысяча восемьсот девяносто восьмо­го года. И ставим ее на стол. Причем на бутылке обычная пластмассовая пробка, которую нужно поджигать спичкой, но девушки такие... Такие чистые, что им даже в голову ничего не приходит, что что-то здесь не так. Достали они хрустальные бокалы. И вот мы сидели весь вечер при свечах, говорили о поэзии Аполлинера, и девушки маленькими гло­точками пили этот „Кавказ" и говорили: какой же букет у старого рейн-вестфальского вина! Ну и мы тоже на эту тему. Да, мол, ничего себе.
 
Главное, там еще футбольный мяч нарисован.
 
Ну а потом мы уже стали прощаться, откланялись. Сказали, что обязательно еще встретимся. Стоим на пороге. И вдруг Вася бьет себя по лбу и бежит куда-то в сторону кухни. Вернулся, мы еще раз попрощались и ушли наконец. И вот в лифте Вася достает из кармана эту этикетку и опять наклеивает мне на сумку! Потому что не пропадать же добру».
 
 
 
А вот история, которую рассказал художник Гарик, очень доверчивый и искренний человек.
 
«Мой приятель Кузьмичев встречался с одной девушкой, она была профессорская дочка. Вот они встречаются, гуляют по вечерам. В театры ходят. А мы все друзья. И получается так, что как-то я прихожу к этой Кате, но без Кузьмича, с Николашей. Мы идем на кухню, она нам жарит яичницу.
 
А на кухне в профессорском доме на окне стоит банка. С какой-то просто... Не знаю даже, как сказать. С какой-то... блевотиной.
 
А я, — объясняет Гарик, — как-то не знал, что бывает такой гриб. Ну вот гриб, из которого делают напиток в банках. У меня в семье, когда я рос, не было принято держать гриб. Я просто не представлял, что такое бывает.
 
И вдруг я вижу: посреди каких-то антикварных табуреточек, светильничков, разных циновочек, которые висят, каких-то масок, каких-то вазочек — представляешь себе обстановку? — на профессорской кухне на подоконнике стоит банка с такой гадостью, с такой жутью! Которой я в жизни просто не видел никогда. И я с ужасом спрашиваю Николашу:
 
— Что это? Может, это выбросить незаметно?
 
А Николаша, скотина, совершенно спокойно мне говорит:
 
— Не знаешь, что ли, что у Кати и Кузьмичева любовь?
 
— Я-то знаю, но причем здесь это?
 
— А как же причем? Еще когда в июле Кузьмич заходил, полгода назад, он плюнул в банку. А Катя — она его так любит, что она эту банку специально закрыла и поставила на подоконник. Потому что тут батареи и тепло. Чтобы сохранить. И вот с тех пор это и живет.
 
А я не знал, как выглядит гриб для кваса. Я Николашины слова воспринял на полном совершенно серьезе. Я тогда вышел и на многие-многие годы... Много-много лет я не знал, что бывает такой гриб. Я думал: какая любовь! Бог ты мой, какое же чувство может быть сильное между людьми, чтобы даже плевочек сохранить в банке и держать полгода! Я долго из-за этого жениться еще не мог. Все искал себе настоящую женщину».
 
 
 
Рассказывает, наоборот, Николаша. История, может, не новогодняя, но тоже из жизни.
 
«Мы однажды с Гариком жили на даче у знакомой. Это было на станции Гривна по направлению к Подольску. Очень хорошая дача, но только до пивного ларька кундехать было полчаса, не меньше. Очень неудобно. У нас, правда, был для пива специальный бак из-под соляной кислоты, пятилитровый. В Москве нам пяти-то литров обычно хватало, но тут, чувствуем, надо бы что-нибудь более емкое.
 
И нашли в сарае детскую ванночку, старую такую, с двумя ручками-кольцами. И пошли с ней за пивом. Стоим у бочки, наливают нам пиво прямо в ванну. А рядом мужики стоят, глаза круглые.
 
— Извините, — говорят. — Вы зачем пиво в ванночку наливаете? Я говорю:
 
— Ребенка купать.
 
Вроде как не ваше дело-то. А Гарик — он же врет, как дышит, — он проникновенно так начал им рассказывать.
 
— Понимаете, — говорит, — у нас на даче ребеночек больной очень. Страшная болезнь. На ручках и ножках волосики не прорастают. И от этого чешется кожа. Ужасно чешется. Доктор прописал купать его в пиве. Утром и вечером.
 
Мужики репы почесали и говорят:
 
— Ага. Понятно. А потом вы с пивом что делаете-то? Это же много пива у вас, в ванночке.
 
— Как что — выливаем.
 
Тут у них в глазах помутнело. Горе-то какое, сколько добра пропадает. И тут один подумал немножко и вдруг говорит:
 
— Толик, это пиво выбрасывать нельзя. Его нужно пить.
 
Второй говорит:
 
— Ты что, с ума сошел? Они в нем ребенка моют.
 
А тот ему:
 
— Они моют его два раза в день. Толик, это чистый ребенок. Мы еле от них потом ушли ».
 
 
 
Но это спонтанные розыгрыши. А бывают еще такие.
 
Одна девушка, Ксюша, встречала Новый год в гостинице «Минск», у нее там работала сестра. Среди ночи сестра куда-то делась, и Ксюше стало скучно. Она начала набирать внутренние гостиничные номера и говорить разные глупости:
 
— Это штаб гражданской обороны. Объявлена тревога. Надо собрать трехдневный запас продуктов. Последует эвакуация из окна. Займите свое место в оконном проеме и ждите дальнейших указаний.
 
Многие ждали.
 
Или классическое.
 
— Говорят с телефонной станции. Какой длины у вас телефонный шнур?
 
— Не знаю, а что?
 
— Немедленно измерьте. Срочно.
 
— Ну хорошо. Меряю. Два метра шестьдесят сантиметров.
 
— Шестьдесят сантиметров у вас сверх нормы.
 
— Ну и что мне теперь делать?
 
— Немедленно возьмите ножницы и отрежьте шестьдесят сантиметров.
 
Короткие гудки.
 
Очень славный (действительно) прикол, который сейчас в обычае среди московских семиклассниц.
 
— Але? Мы проводим телефонный конкурс на лучший анекдот. Вы какой-нибудь анекдот знаете? Расскажите.
 
Многие рассказывают. И почти никто не обижается.
 
Что интересно: в разных странах, при несхожих в общем-то обстоятельствах, совершенно разные люди шутят весьма схожим образом.
 
Вот, например, чем отличается принцесса Диана, царствие ей небесное, от Ивана Ивановича Охлобыстина, ныне живущего русского поэта-подражателя? А вот чем.
 
Диана, когда не была еще даже невестой принца Чарльза (да, впрочем, и когда уже была невестой), любила досадить приятелям, юным опять-таки аристократам, которые ей чем-то не угодили: мазала их машины смесью из яиц и муки. Невинная вроде бы смесь, но схватывается, как цемент. Отодрать практически невозможно.
 
Так делала принцесса Диана.
 
Иные методы у Охлобыстина.
 
«Яйцо сырое на машину кинь, зимой, — оно примерзает и только вместе с краской потом отходит. Известная тушинская шутка. Проверенная».
 
 
 
Еще из охлобыстинских проделок.
 
«У нас на Войковской магазин был продуктовый, там всегда полная помойка костей. Я их в лифт накидывал. Люди были в ужасе!
 
Однажды я напился до таких кренделей, что вышел на улицу зимой в одних трусах. Трусы были такие — в петухах. Зашел в подъезд, а там лежит другой, такой же. Тоже в трусах. Лежит как казак в „Тарасе Бульбе". Я думаю, как же это мы вдвоем тут будем? Раздетые. В подъезде. Что люди подумают? Ведь могут подумать плохо. Я сразу протрезвел и ушел домой ».
 
 
 
А вот что рассказал человек по имени Серега.
 
«Я хулиганил в детстве. Я делал бомбочки всяческие, как все мальчики. У меня был друг, он в кулинарном техникуме учился. Ярцев ему фамилия была, если мне память не изменяет. Он крал в кабинете химии эти самые, знаешь... реактивы. Магний там, калий, кальций и так далее.
 
Нужно было найти из-под валидола баночку такую стеклянную. Туда складывались, значит, химикалии, и бралась лампочка. Лампочка от фонарика карманного. У нее откусывалась стекляшечка, и проводком накаливания это вставлялось в реактивы. Потом заворачивалось крышечкой, а к лампочке припаивались два проводочка. Получался, ты понимаешь, снарядик. Так вот. Снарядик клался в бутылку из-под шампанского, и бу­тылка тоже плотно укупоривалась.
 
А друг мой Ярцев был еще чем хорош: он жил на первом этаже. Все хозяйство тянулось к нему в окно, а там был блок, собранный из батареек. И в нужный момент, значит, цепь замыкалась, и раздавался чудовищный взрыв. За окном. Мы у дороги свое устройство ставили, как диверсанты. Там прогуливались бабушки, а мы их взрывали. Вот.
 
Но неудобство заключалось в том, что сразу собиралась большая толпа бабушек, к ним потом присоединялись дедушки и даже весьма крепкие сыновья и внуки. Так что надо было вовремя смотать эти проводочки. А то люди видели, из какой квартиры все это происходило, и бежали нас бить. Страшно.
 
Еще было развлечение партизанское. Покупался блок спичек за десять копеек. В блоке десять коробков. Нужно было как делать: на трамвайные рельсы головками спичечными по направлению к трамваю коробки раскладывались аккуратно с промежутками в пять метров. И вот, когда трамвай наезжает на спичечный коробок, раздает­ся жуткий взрыв и грохот. На третьем-четвертом коробке трамвай останавливался, оттуда выбегал с ломом водитель трамвая (потому что мы стояли рядом и ржали). И гонял нас этим ломом. Очень было интересно. Счастливое потому что детство-то».
 
 
 
Древняя, но не стареющая шутка — проверять у граждан билеты в метро.
 
 
 
Или вот были два парня-близнеца, совершенно одинаковые. И они так поступали. Один подбегает на платформе к дверям, которые уже «осторожно, закрываются», и они перед его носом действительно захлопываются. А на следующей станции в эти же самые двери входит брат его, точно такой же. Он нарочито пыхтит, глаза выпучены, — отирает лоб ладонью и говорит: «Фу, едва успел!» И весь вагон дружно выдыхает.
 
 
 
Ну в магазинах воровать — это вроде бы не розыгрыш? Но была вот такая шуточка. В супермаркете (когда они только появились, лет пять назад) подходишь к человеку и говоришь:
 
— Поздравляем вас! Вы миллионный посетитель нашего супермаркета! Вы можете на четыреста долларов набрать продуктов! И мы вас приветствуем!
 
— Как? Всего-всего? И макарон? И виски? И вот это? И вот это — красивое?
 
— Да-да, все, что хотите. А вот это — это мышеловка, тоже берите, пожалуйста. На четыреста долларов.
 
Совершенно обалдевший от счастья человек наполняет тележки, одну за другой. Потом, натурально, идет со всем этим к кассе, говорит: «Спасибо большое» — и пытается прокатить свои тележки к выходу.
 
— Я же у вас миллионный посетитель.
 
Ну дальше сами понимаете что.
 
 
 
Есть такие компании, где взаимные розыгрыши становятся как бы стилем общения. Вот что, например, рассказал человек, который просил называть его Штомыхом.
 
«Орлуша — он всегда в нашей компании был главным организатором. Он все планировал. Перед Новым годом составлял список, сколько чего нужно купить и сколько это будет стоить, давал поручения, кому чего принести, и за всем следил. А в семьдесят девятом году он просто нас всех этим замучил, потому что придумал встречать Новый год самым классическим и порядочным образом, как все советские люди. Стол, сказал он, должен быть как в „Книге о вкусной и здоровой пище", понятно? И, что интересно, мы действительно достали все эти спецделикатесы.
 
Отмечать договорились у меня, в Чертанове. Квартира была свободная, отец куда-то уехал. А той зимой ведь был чудовищный мороз. Трубы лопались, электричество гасло. И из-за этого мороза все пришли не в десять-одиннадцать, как обычно мы на Новый год собирались, а уже часов в шесть. Казалось, что позже просто будет страшно выйти из дома. Накрыли стол роскошный и сидим. Нет только Орлуши и Валеры. Вдруг в дверь звонок. Открываю, стоит Валера: дубленка вся в снегу, уши на шапке опущены, очки запотели, борода заиндевела, на воротнике чуть ли не сосульки. И орет: „Налейте мне скорее водки! Разотрите мне ноги! Умираю!"
 
Смотрим, а у него ноги из-под дубленки — голые, и от них пар идет! Я, говорит, забыл штаны надеть и только в метро это обнаружил.
 
Потом-то мы поняли, что он в подъезде брюки снял и спрятал, но все равно — такая ржачка!
 
Ну вот, а Орлуши все нет. А нам выпить ужасно хочется...
 
Причем на столе стоят совершенно роскошные коньяки, вина, настойки и все прочее. Как в „Книге о вкусной и здоровой пище". Балыки разные, икра, ветчина, пироги. Красота неописуемая. Но мы все не решались ни к чему притронуться. Если Орлуша увидит, что стол раньше времени нарушили, он скажет: „Ну и празднуйте тогда без меня". Обидится и отвернется к стенке.
 
И что мы сделали: собрали последнюю мелочь, буквально копейки, и сбегали за портвейном. За самым дешевым, за бормотухой. Сидели перед этим роскошным столом и пили бормотуху. А Орлуша пришел чуть ли не в полдвенадцатого, довольный такой. „Давайте, — говорит, — проводим старый год! Выпьем водки, по рюмке, закусим немножко. А потом, когда пробьют куранты, откроем шампанское. Все сделаем по правилам".
 
Нам это все, конечно, немного странно. Но ладно, раз человек хочет. Включили телевизор. Там объявляют: „Новогоднее приветствие Гене­рального секретаря ЦК КПСС, Председателя Президиума Верховного Совета СССР товарища Леонида Ильича Брежнева". И появляется, правда, Брежнев. Говорит (ну как он обычно говорил, мучительно и весомо): „Товарищи. Окончился. Тысяча. Девятьсот. Семьдесят. Восьмой. Год. Ну. И. Хуй. С ним". Брежнев говорит. Мы просто замерли.
 
А что оказалось. Орлуша сделал такую запись магнитофонную, Брежнева ведь довольно легко было передразнить. У телевизора звук выключил, а магнитофон незаметно включил. Он нам сам потом признался. А поначалу очень интересно было. А поди знай!»

[Jackrabbit 0]

Ответ китайскому скутеристу от наших профессоров деревенского станта))

http://www.youtube.com/watch?v=YxM7xUhbf0M&feature=player_embedded

[ImrDuke 9]

Попросил знакомый(работает в полиции) прикупить хард, потестить на нашем стенде и 1С залить до кучи. У него самого карма плохая: если диск сам купит, обязательно либо с браком, либо ещё какой косяк выходит. Ну, значит, купил, проверил, отзвонился, что можно забирать. Накинул ветровку, вышел на крылечко, курю. Выходит шеф. Посмотрел на меня, достал сигареты, тоже закурил. И всё бы ничего, но угораздило же знакомого приехать на служебной машине! Представьте себе ситуацию:

Перед нами останавливается машина с ППСниками. Из неё выбирается парнишка в форме, здоровается, протягивает пару косарей, забирает хард:

— Ну что, бухгалтерию залил?

— Залил.

— Тогда я сейчас по-быстрому в прокуратуру смотаюсь, а вечером обмоем.

Шеф стал седым в 35 лет

[Samodelkin 2]

канализационный люк, лежащий на дне багажника. На все расспросы, как это было, Танюха выдала следующее: - ...Еду, значит, еду. Вдруг бух! Видимо, на кочку наехала. Я по тормозам. Выхожу, а она-защита-лежит рядом. Мужики какие-то остановились. Я им пожаловалась, а они мне сказали, что эта деталь в машине самая важная и что без нее ехать крайне опасно. Помогли погрузить ее в багажник и посоветовали ехать в сервис... 

 

Наверно все эти мужики думали как удачно пошутили... А ЧТО БУДЕТ С ТЕМ, КТО ВЛЕТИТ ПОТОМ В ОТКРЫТЫЙ ЛЮК, БЛЕЯТЬ? Хорошо, если это они же сами и будут, дебилы... =( 

[ImrDuke 9]

Мне просто интересно, что за девушка способна поднять канализационный люк?

Т (С250) Тяжёлый люк 120 кг Городские автомобильные дороги с интенсивным движением.

[rjhdby 0]

Мне просто интересно, что за девушка способна поднять канализационный люк?

 

 Мужики какие-то остановились. Я им пожаловалась, а они мне сказали, что эта деталь в машине самая важная и что без нее ехать крайне опасно. Помогли погрузить ее в багажник и посоветовали ехать в сервис... 

[Элестрин 0]

Похоже?

Изменено 27 мая, 2013 пользователем Элестрин